«Покаяние» (1984) - завершающая часть трилогии Тенгиза Абуладзе (куда также вошли «Мольба» (1967) и «Древо желаний» (1977)), сквозной темой которой стало противостояние Добра и Зла. Но если в первых двух картинах режиссер рассматривал заданную проблематику, уходя от социально-политической адресности, то материалом «Покаяния» стал конкретный исторический материал - репрессии тридцатых годов в СССР.
Нельзя сказать, что Тенгиз Абуладзе первым в советском кино обратился к этой теме. Исподволь она уже звучала в кинематографе оттепели на уровне намёков («Застава Ильича», реж. М. Хуциев) или полноценных сюжетов («Чистое небо», реж. Г. Чухрай). Однако эта тема трактовалась в кинематографе сквозь призму личных историй. Абуладзе не просто рассказывает трагедию «маленького человека», попавшего в жернова тоталитарной власти. Перед нами впервые в советском кино встаёт образ самой власти, представленной как зло не только социально-политическое, но, скорее, онтологическое. А потому и конфликт человека и власти, власти и творца, представлен здесь на уровне извечной борьбы двух сил.
Пружиной действия «Покаяния» становится жутковатая история мести уже немолодой женщины, Кетеван Баратели (Зейнаб Боцвадзе). Переодетая в мужскую одежду, по ночам она снова и снова выкапывает и выставляет на обозрение только что захороненный труп бывшего главы города - Варлама Аравидзе (Автандил Махарадзе). После поимки «преступницы» начинается суд, в ходе которого героиня вспоминает свое детство, пришедшее на время «правления» достопочтенного городского головы, и перед глазами зрителя разворачивается трагическая история семьи 8-летней Кетеван. Сначала по ложному доносу арестовывают её отца-художника, а затем и мать. Впрочем, очень скоро становится ясно: произошедшее с героиней - не случайность или частный случай. Охваченный жаждой власти и подчинения, Аравидзе погружает в состояние страха весь город, обрекая своими приказами на смерть любого, кто не подчинится, усомнится, вступится за невиновного. Абуладзе осознанно не уточняет ни время, ни место действия картины, однако зрители точно «считывают» исторический первоисточник: за маленьким городком, управляемым диктатором, встаёт образ советской страны эпохи сталинского террора 1930-х годов.
С одной стороны, основываясь на документальных свидетельствах, Тенгиз Абуладзе воспроизводит реальные истории людей, по той или иной причине не вписавшихся в тоталитарную систему, а потому обреченных на уничтожение. С другой стороны, режиссер облекает свои размышления в яркую форму острополитической фантасмагории. Здесь реальность переплетается с сюрреалистическими образами, фантазия с фактами, бытовые реалии приобретают метафорическое значение, эксцентрические, фарсовые приемы соседствуют с реалистической манерой повествования, а гротеск трансформируется в трагедию.
Как в исторической, так и современной части Абуладзе часто прибегает к анахронизмам, перемешивая времена и эпохи, благодаря чему события в картине приобретают вневременной характер. Даже образ Варлама Аравидзе создан с отсылкой сразу на несколько диктаторов: он носит френч Сталина, галифе Муссолини, пенсне Берии, усы Гитлера, воплощая тем самым образ тотального зла. Неслучайно и то, что фамилия героя переводится с грузинского как «никто, ничто». Это соответствует режиссёрской задаче сделать фильм, действие которого происходит «нигде и везде, никогда и всегда» , иными словами, это вечная история.
В философско-нравственную систему «Покаяния» включается множество цитат, текстовых, визуальных, музыкальных. С экрана звучат шекспировские сонеты и итальянские арии, композиции отдельных сцен будто сошли с полотен Иеронима Босха. Однако главным источником образов и мотивов, а также нравственным камертоном картины становится Евангелие, которым Абуладзе поверяет происходящее на экране: торжество тоталитарной власти трактуется режиссером как победа дьявольских сил , смерть невиновных - как Христова жертва, а развернувшая на наших глазах трагедия из современной части картины (узнав правду о дедушке-тиране, осознав лживость отца, кончает с собой внук Варлама Аравидзе, 18-летний юноша с чистой душой) осознается как расплата за нераскаянные грехи предков.
Снятый в 1984 году в атмосфере почти секретной от центрального (то есть московского) руководства, фильм «Покаяние» предвосхитил появление целого направления в советском - и далее российском - кинематографе, обратившегося к теме репрессий в советской России: «Завтра была война» (1987, Юрий Кара), «Холодное лето пятьдесят третьего» (1987, Александр Прошкин), «Защитник Седов» (1988, Евгений Цымбал), «Бумажные глаза Пришвина» (1989, Валерий Огородников), «Ночевала тучка золотая» (1989, Суламбек Мамилов), «Чекист» (1992, Александр Прошкин) и т. д. Вышедший на большой экран в 1987 году, после нескольких лет мытарств по закрытым показам, фильм произвёл эффект, как тогда говорили, разорвавшейся бомбы, ознаменовав смену политического курса страны, приведшего в итоге советскую Империю к гибели.